МИАСС
К началу 20-го века Миасс сформировался как провинциальный промышленный город, в котором большинство жителей были так или иначе связаны с местными производствами — медеплавильным, лесопильным, мукомольным и другими.
Война и революция, естественно, наложили свой отпечаток на облик города Миасса, но в целом он продолжал жить своей неспешной жизнью, невзирая на политические перемены, правда, теперь здесь можно было встретить и русских солдат, и чехов, и поляков и даже французов...
Первая колония, как называли себя ребята, выехавшие из Петрограда 18 мая, начала обустраиваться в помещении, которое до этого занимали раненые военнопленные, те самые чехи, словаки и венгры.
Из записок старшего колониста Первой колонии Николая Иванова:
«28. Миасс. Погрузка вещей. Я отправился устраивать помещение, руководил перевозкой. Мне была поручена охрана, к которой были привлечены 5 человек из нашего района. Для нас помещения не было. В том доме, где мы прожили два месяца, были военнопленные. День спали в теплушках. Через три дня основались. Были койки, простыни, одеяла. Комната, где мы жили, была крайняя. Сначала было 16 ч., но потом 9. Хлеба давали фунт с четвертью. Обед в 11-30 — суп и второе (каша, 1 р. в неделю мясо , 1 р. в неделю оладьи). Сначала каши были с сахаром, потом его не стало. Жить было недурно. Цены: мясо 1р.70к., масло 4 р., ветчина 4р.50 к., мука 22 р пуд. Спускалась до 4 р.п. и к августу — 12-14 р. молоко — четверть 2р — 2 р 50 крынка — 1 рубль — 1,5 р. сыр голландский 4 р.50 к. Зелень дорога. Гречневая крупа 2 рубля. Пшено 1 р. 10 к., ячневая 1 р.50; горох (плохой) 60, хороший 75 к. Сахар кусками 20 р; мед от 14 р-17 р. Сласти дороги. В колонии по праздникам давали какао ( на молоке) с ложкой сахара».
Необычное для подростка внимание к продуктам и ценам было оправдано страшной голодной зимой, которую ребята пережили в Петрограде. Здесь, в Миассе колонистам поначалу жилось неплохо. Во всяком случае они были достаточно сыты.
Обычная летняя жизнь с экскурсиями, играми, концертами и шалостями продолжалась примерно до середины лета, когда стало ясно, что из-за военных действий возвращение домой придется отложить. Да и денег на обратный путь уже не оставалось из-за стремительной инфляции. Даже на еду для колонии уже не хватало и приходилось брать продукты в долг, а одна воспитательница даже отдала свое обручальное кольцо мельнику за мешок муки.
Вскоре и война приблизилась к колонии. Начались перестрелки , время от времени появлялись то красные, то белые, то чехи. Бывало и случайные пули залетали в спальни к детям, к ужасу воспитательниц. А бывало и такое, что вообще не следовало видеть детям.
Из воспоминаний колониста Первой колонии Юрия Заводчикова:
«Однажды летним солнечным вечером мимо нашей казармы, находившейся на самой окраине города, у леса, проходила группа изможденных полураздетых людей, окруженных со всех сторон вооруженной охраной. То были „красные“, попавшие в руки „белых“.
Один из них, совсем молодой парень, едва плелся позади всех. И вот солдат-охранник с силой ударил его прикладом винтовки в спину. От этого неожиданного толчка все тело его изогнулось волной, и он, с трудом удерживаясь на ногах, с ужасом смотрел на своих мучителей...
Всю эту группу подвели к опушке леса и, окружив кольцом охраны, накинули петли на шеи и тут же повесили на сучьях деревьев на виду у всех...
И несколько дней из своих окон мы видели качающиеся на ветру почерневшие трупы...
И несколько дней там толпились местные бородатые крестьяне. Они тихо переговаривались между собой и что-то обдумывали..
И долго еще были слышны там вопли и причитания несчастных жен и матерей...»